СТИХИ
* * *
Устья рек и истоки... Мой единственный век — Золотой и жестокий,
Пятернёй по лицу,
Небеса-зеркала
Но — глядим и глядим |
* * *
Столь прекрасный, сколь невыносимый? Есть в миру невидимые схимы, И никто уже не вспомнит имя, Под которым Бог в него глядел.
С небом спорят в разных языках, |
Памяти А.М.Бейма
Облака и большие разлуки, У Великого Озера муки — Отпускаю кольцо с руки.
Тихо канет на глубину,
Всё-то в душу брала, смеясь,—
Сколько неба и пустоты! |
* * *
Гуляем с тобой сегодня. Что может быть полноводней Последней земной тоски?
Ах, речи мои легки
Друзья разожгут костры, |
* * *
Неузнаваемый от боли. На свете, где никто не волен Пройти несмятою травой.
Сожжённой до краев небес.—
Где часто не хватало дня,— |
* * *
И всё — весна, и всё — разливы рек, Пока не сходит снег на наши души, Пока не сходит снег.
И жизнь глядит внимательней и суше, |
* * *
Столетьями проклятий и мечты. Но мы прошли, от гордости не сгорбясь, И матерней не скрыли наготы.
Она смотрела вслед, не осуждая, |
* * *
Царствуй, покуда слеп. Торжище душ готово Царский подъять вертеп.
Глохнет в тиши острожной
Пёрышко ветер носит,
Новый удел стремлений, |
* * *
Обознавшись раз на всём скаку, Ужасом житейской безымянности, Молча — привыкаем к языку.
Усмиряясь — надо ли, не надо ли,—
И, проснувшись, точно птицы майские, |
* * *
Метнётся не раз по-над облачным краем. О, Господи Боже, того ли не знаем? Вот камень, который ты сдвинуть не смог.
На круги своя возвратились стези.
В молчанье стоявшим — да будет урок: |
* * *
Последний путник снегом заворожен. Дай силы, Господи, нести мне этот крест: Вершить полёт, не зная крестной ноши.
И, тяжесть бренную приняв на два крыла, |
* * *
Бесстрастно глянь — и подари бесстрастьем. Не шелохнет дыхание груди — Не разберу — на горе ли, на счастье?
Прости, что, в ликованье новых сил, |
* * *
Недреманные твои? Спи, младенец, сном надежды В первозданном забытьи.
Время минет, всё свершится,
Материнских рук неволя |
Amor
Где — не скорбеть: Всепоглотительны благие тьмы наветы. О, одиночество! Каким играет светом Закатных куполов литая медь!
О, одиночество! Каким сияет днём |
* * *
Не скрашен. От всех времён и мечт, и мест Я — Ваша.
Мой дух притворно-возмущён,
Тревога сердцу моему —
Доверчиво — как хлеб, как речь |
Переписка Марины и Пастернака
«Отповедь»
Я всё пойму без слов. Неслыханна, изящна и проста Была любовь.
В молчаньи рождена, сгорала мысль
И ты, спеша, плечом толкнувший ветвь, |
* * *
Не подлежат под небесами Без слов понявшие. И сами Без слов понятные — себе. |
История, Данилевский
(«Мирович», «Княжна Тараканова», «Сожжённая Москва»)
Песком пересыпается в барханах: Бунтует кровь запёкшихся столетий, Протяжны песни смуглых полонянок,
Пиратской снасти скрип тревожит стужу
На тёмную гордыню одиночек —
Зарниц Московских на девичьих скулах
Не бывшее, угаданное смутно, |
Тынянов
(Пушкин и Карамзина)
И нет беспечней божества. Расцветшая в саду лилея В осеннем мареве — жива.
И август, долу наклоняя |
* * *
Сумрака домашнего. Ваших-глаз-безволие, Ваших-рук-бесстрашие.
Помню — много ранее
Ведаю забвения
От земли неистовой
Оторопь последнего |
* * *
Неокрепшего, Не хмелеющего в пиру. С места горнего — В воду вешнюю, Потемневшую на ветру, Закружившую, Зарябившую, Затаившую глубину... Место горнее возлюбившая — В тихих сумерках утону... |
* * *
Во лихом бою — доля лучшая Место горнее — возлюбившая, Месту дольнему — присягнувшая.
Птица, бьющаяся под крышею |
* * *
Благословен путь! Дольнее место — воля В облаки заглянуть.
Вестника час — слушай, |
* * *
Зиждущего — судьбу. Доля поэта: Крыльям служить — горбу.
Братья встают с рассветом —
В пальцах бескровных — сжаты
В боли разлиты
Тысячи предметов
Долу склонясь — ожога |
Манон Леско
Солнечный дар завещан. На развесёлой моей земле Славлю — весёлых женщин!
Что отрешённо глядеться вдаль? —
Эй, веселись, кто не стар, не глуп! |
Читая Рильке
Разбужены неведомой Трубою, Восстанем в час единый, не у дел, В Гармонии, разлитой повсеместно, В разгар Души, безгранно и нетесно Вместившей груз отягощённых тел... |
Ев-ко
Прекрасные порывы, что испиты. Есть высшая отвага: быть забытым, Со временем своим не согрешив.
Есть звук молчанья, тишина ручья, |
* * *
Печать, скреплённая молчанием? Глядеть в глаза с немым отчаяньем — За два шага до новой старости.
И перевернутую улицу |
* * *
Духом вздымается мгла от окрестных холмов, Никнет простор в бесконечный простор берегов, Небо взывает о сумраке ветреной мести
Всем ликованьям, зарницам и сполохам дня,— |
* * *
Умираем в морозной люти, Каждой новой своей минуте Отрабатывая — веками,
Батраками, рабами в клеймах, |
Крымский мост
Иду, чужая пересудам. Собака-лошадь, что за чудо! — Глаза понурые глядят.
Ревёт осатанелый мост,
Колоссом, вбитым в небеса,
Струится, рассекая муть |
* * *
Знают присказки валдайские — Плясовую душу грешную В караваны садят райские, Чтобы, статию покорствуя, Лепоту блюла и тешила. В колее по-за полозьями — Вся моя водица вешняя, Вся хрусталь — моя — кровиночка, Неуемная весёлая, На февральские повинности Катит каторжными сёлами. |
Возвращение
Начнём с молитвы отреченья: Клянусь ничем не развлекать Свой ум, в бездельи закалённый, И лишь Поэзии влюблённой Отныне повод подавать.
Нам клятвы эти всех дороже |
* * *
От света в явственной дали, На грани сумрачной земли, Чего ты жаждешь одиноко,
В беспамятстве, не зная дня,
В чём смысл видений тишины,
Шагнув в бушующий хаос, |
* * *
Раскачивает вечер Случайность чёрных роз В устойчивой воде, И листья, как слова, Побросаны на ветер, И утро четверга Наследует среде.
Совсем иная власть
Не факел у реки, |
* * *
Иль просто забытьё, запретное для глаз. Где, одинокий день, твоё непостоянство? Где ведовство твоё, мой одинокий час?
Из этих слов рожусь для жизни несомненной
Я помню тот огонь, как помнит опалённый. |
* * *
Сколько по обрывам — песка. Сколько смол, запекшихся в кровь, По краям твоих берегов? |
* * *
(Песок, песок со дна реки).
Века потерь, мгновенья счастья
Года разлук, часы свиданий
Славянки вечное прощанье, |
* * *
Берега качаются в тумане. Берег правый — в колокольном звоне, Берег левый — в колокольном звоне, В золотых берёзах с тополями... |
* * *
Тишина великая почила. Берега почти неразличимы, Небесам земля не кажет лика.
Вдруг зардело, вспыхнуло, взметнулось |
* * *
С каждого века по сотне раз. Белым алмазом сияет грань Зыбей и тверди в урочный час,
Носится Дух над пучиной вод,
Вашим глазам доверяю — знать
Невдалеке от чумных утех, |
* * *
Кто — с откоса, а кто — с обрыва, На лугах заливных, река, У истоков, где тайна, в устье,
Всё ты примешь в себя, река, |
* * *
Вторая ночь падения листвы. Урочный час. Конец восьмой главы. Всё дальше свет, всё ближе неизбежность,
И мы бессильны. Мы уже стоим
Ещё тому назад недели три |
* * *
Замкнула свой священный круг. Под знаком нежности и боли Уходит август из-под рук...
И трепетно-неторопливы
Пронзительны, как сон исхода |
* * *
Недвижен ваш опустошённый лик. Едва от марта робкого возник, Уже он ждёт покорно листопада.
Деревья, милые, вы помните меня, |
* * *
Я ускользаю в поднебесье ломком. Душа пуста. И оттого так звонко По мне сегодня все часы пропели.
Песочные и башенные клети, |
* * *
Запрещены распоряженьем сонным. Писать стихи — как прежде — вне закона, Как в первый раз.
Когда закон не властвует людской,
А после, разбирая вкривь и вкось |
* * *
Что забавляла раньше, но не боле, Пока, у лета в сладостном плену, Чащобы воспевали мы и поле?
Ты знаешь, друг, не ведаю причин,
И вскоре явлен был её полёт.
И горько было кулаки сжимать
Ворвётся ветер в торжество дверей |
* * *
Скрутили жилы. Вам не видать покоя тут, Покуда живы
Глаза. Глаза — верховный Суд
На дне, где золото и смех,— |
* * *
Как не бывало нигде: Месяц за левым плечом, Звёзды на тёмной воде,
Тихо спустившись к ручью
Древнее имя твоё —
Сколько неведомых стран |
О.М.
И мы с Вами не встретились снова А вчера в половине седьмого Запахнулось за Вами стекло.
В мире есть города, где летают во сне,
Всё встречается в Кривоарбатной Москве:
Ваше странное имя: и нежность, и снег,—
Звуки музыки — вальс, ожиданье листвы, |
Сны Вив
(Вивьен Ли и Лоуренс Оливье)
Два испуганных ребёнка в океане. Жидок мёд, да улей, видно, болен. Всё крылами птица разметает.
Капля крови на фаянсе синем, |
* * *
Тёмный сад и свет из окон мягкий, Золотые листья в синем небе, И в траве, и в волосах девчачьих.
В воздухе, где листья, пахнет дымом,
От безумья лишь одно лекарство — |
Лоуренс
Что когда-нибудь станет моим. Я боюсь твоего безумия И живу только им одним.
Я боюсь твоего отчаянья,
Ради них я забуду — горшие,
Для чего изгоняешь истово
И когда, королевским августом |
* * *
Полна до самых краёв. Вино своего безумья Ты пьёшь в эту жизнь — одна.
А тот, кто сегодня рядом,
К тебе от восхода солнца
Вы — оба! — не шелохнётесь |
* * *
Не суждено богачу. |
* * *
В тёмных, далёких зрачках... |
* * *
Утром — темнеют глаза. |
* * *
Нету пути по нему... |
* * *
Как ты теперь далеко... |
* * *
И камень на груди. И в головах... |
* * *
В неочевидном. Веры торжество: Случайный луч, коснувшийся волос Перед закатом... |
* * *
А я не подскажу. И минет день... |
* * *
Облака... Какая боль! |
* * *
Свершится всё. И будущее, на порог ступив, Уж прошлым назовётся — навсегда. |
* * *
Вдруг августовской боли озаренье: Что знающему сердцу — повторенье, Когда за каждым звуком — тишина... |
* * *
В пустых пространствах взгляд застывший — пуст. Мы проводили гениев своих, И — тишина. До воплей, до безумств. |
* * *
А боль не утихает. И что с того, что первый пламень сбит? Горит душа. Горит душа живая. И ничего ей мир не говорит. |
* * *
Оставляйте нищих и убогих! Мы теперь в лесу найдём дороги, Всю неделю проведём в скитаньях.
Вашей суетой неуязвимы,
Только б пережить мне эту муку, |
* * *
И плачу... |
* * *
Ни высказать печали непрестанной. В минуты тишины, так долго жданной, Где силы взять
В благоразумье отыскать покой! |
Д.Таланкину
Их перекрестков и смешений, Но знает наш печальный гений, Как горек одинокий хлеб.
От всех прочтений жаждет взгляд
Благословение пустынь: |
* * *
И слышать хоть вполуха. Мне ничего не надо. Я тихая старуха.
А девочка смеётся |
* * *
Всем срокам на Обещанной земле, Прохладный кров готов принять скитальца, И искры пробегают по золе.
Очаг животворит изгибы комнат, |
* * *
Излишеств откровенный неуют! Что ж делать, раз Парнасские величества Крылатых жеребят не раздают?
Ужель всю жизнь и простоим, уставившись |
Лене Б.
Протягивать руки Туда, где шаги И осенняя слякоть, Где в криках машин Растворяются звуки... Не слышать. Не слышать. Не плакать. Не плакать.
По скользким ступеням
В пучине тумана |
* * *
Ты грезишься ещё издалека, В безмолвной дымке одиноких странствий,
Твоё дыханье слышится едва,
Как хорошо, в преддверье не скорбя,
И только, жизнь отдав тебе в залог, |
* * *
Стремленье глав Сомкнуться Возле эпилога. Стремглав бежит Во тьме дорога. И мы по ней летим — Стремглав... |
© 1994-1999 Kira Chekmareva: lija7@cityline.ru | guestbook
Edited by Alexej Nagel: alexej@ostrovok.de
Published in 2000 by Ostrovok: www.ostrovok.de