| № 13 (50) | молятся кому попало... | стр.6 |
Л.Л. Семенова
БОЛОТНАЯ ЛИХОРАДКА
- Было чисто. Леший кормил огонь одинаковыми крепкими полешками,
разрубленными на четыре, и улыбался огню, а тот время от времени
высовывал из языков пламени острые красные морды с голубыми глазами.
Эти морды отпускали ужимки и плясали, плевали незлыми искрами,
хихикали.
- - Счастливый, - сказала Лихорадка. - Делать ему больше нечего.
- - Да и тебе делать нечего, - ответил Леший. - Сиди, грейся.
- Он был белесый - и брови, и ресницы, и коротко остриженные волосы,
зачесанные налево. Круглое лицо он чисто брил и не носил даже усов, за
что подвергался осмеянию - равно как за чистоплотность и порядок в
своем жилище.
- - Давеча заманил дровосека, - рассказывал Леший, бережно расщепляя
деревяшку на лучины. - Вот спрашивается, зачем? Заманил. Он и сгинул,
конечно. Закружился, забоялся - да и повесился под утро.
- - Сам же повесился...
- - Конечно, сам. - Леший протянул огню еще одно маленькое полено и тут
же отдернул, опять протянул и опять отдернул; огонь сердито кусал
полено, затем тоненько взвыл и цапнул так, что сухое дерево заполыхало,
а Леший заболтал в воздухе обожженными пальцами.
- - Доигрался, - усмехнулась Лихорадка.
- Хлопнула дверь, и с холодком болотной тины ворвалась растрепанная
кикимора - одна из опытных, умудренных веками разбойного веселья. Она
была пьяна, лицо в синих пятнах, и мокрые волосы налипли ей на глаз.
- - Радуйся! - выпалила она и прислонилась к косяку. - Ух, задохнулась,
во бежала! Радуйся, Лихорадушка, дело тебе привалило. Какие-то
ратоборцы встали табором - ну, прямо на бережку, любо-дорого, ходить
никуда не надо!
- - Много их? - тоскливо спросила лихорадка. Она не глядела на кикимору,
зябко водила плечами, зубы у нее начинали
стучать.
- - Тьма-тьмущая! Ты с ними и за неделю не расквитаешься. Пойдем, пойдем,
скорее, чего сидишь? Рассиделась без дела, обленилась ты, девка...
- - Иди, - сказал Леший. - Раз надо.... - Кикимора еще что-то тараторила,
обдавая перегаром. - Надо - оно и есть надо, раз
такое дело...
- Лихорадка неохотно поднялась и стянула на груди концы черно-зеленого
шевелящегося платка - водоросли, комары, мелкие гады и бесы добровольно
сплелись в этот платок, чтобы обогревать тощие плечи своей повелительницы. И вслед за кикиморой, склонив русо-зеленую голову, побрела Лихорадка по родному болоту, и в ночной тьме сочувственно чавкала топкая жижа и обескровленно кричала птица. Да еще филин разухался и выползла луна - стало совсем уж мертвенно, а кикимора впереди бодро шлепала своими чунями и напевала под нос.
- Неподалеку от болота, на более-менее сухом месте, богатом каменными
выступами и худосочными соснами, по правде расположилось немалое войско. Там жгли костры и ели кашу; ветер доносил смех и обрывки разговоров, звяканье железа, изредка лошадиное ржанье.
- - Вон их сколько! - радостно прошипела кикимора. - Каждый по сто жизней
нахлебаемся, а то и поболе! Иди!
- Сотнями безобидных светлячков Лихорадка слетела на лагерь. Кикимора
толстой мухой кружилась рядом и советовала:
- - Сразу бей наповал, сразу в кровь иди, а то вдруг они с утра уйдут?
Нам-то ничего ни достанется, если они по дороге подохнут.
- А рослые могучие воины ничего не подозревали, отмахивались от комаров и
мошек, смеялись, говорили о предстоящей битве. Часовые бродили по краям
лагеря, зорко высматривали во тьме врага, но подлинного, смертельного
врага не видели и видеть не могли. Только один - то ли воевода, то ли
облаченный в доспехи волхв - вертел головой и хмурился, и втолковывал
лежащему на плаще важному сотоварищу:
- - Не нравится мне это место. Гиблое оно.
- - Все-то ты преувеличиваешь, - басил сотоварищ полусонно. - У тебя от
большого ума видения...
- На этих двоих - да еще на две трети засыпающих воинов - Лихорадке не
хватило яду, и она вернулась на болото.
- Завернутая в свой живой платок, она до рассвета продрожала на кровати у
Лешего, а тот отпаивал, утешал, жег одну за другой лучины и грустно,
невыразимо печально смотрел в огонь. Когда небо расчистилось от
предутренних облаков, и солнце заглянуло в гиблые заболоченные дебри,
наведался старый Упырь - он давно уже никого не сосал и растерял зубы,
и зла в нем почти не осталось.
- - Полегли, - сообщил он Лешему. - Остальные забегали, молятся кому
попало... Как ты, Лихорадушка?
- - Ничего, - ответила Лихорадка. - Где моя гребенка?
- Леший протянул ей гребенку. Лихорадка долго раздирала волосы, пальцы у
нее тряслись, и так было тошно, а тут еще Упырь вонял тухлятиной и нес
околесицу, и добрый вежливый Леший не мог его выгнать.
- - Ты не расстраивайся, - сказал Леший, когда Упырь наконец ушел. - Я
вот тоже давеча дровосека заманил...
- - Ах, оставь, - прервала его Лихорадка. - Хватит этих разговоров.
- - Нежить мы, - вздохнул Леший. - Существуем чужими смертями, ничего тут
не поделаешь... Днем тоже пойдешь?
PUBLISHED by OSTROVOK