АЛЕКСЕЙ  НАГЕЛЬ

САМУРАИДА

Каждая игрушка имеет
право быть сломанной.

Антонио Поркья

    Прошло пять лет, и в наше королевство
    Приехал самурай, как туча грозный.
    Его доспехи золотом сверкали,
    А взгляд блуждал от скуки пресыщенья.
    Несли его в парчовом балдахине
    Четыре подневольных человека.
    А свита словно ртуть вползала тихо
    И застывала по краям фонтана.

    -Подумать только - важная персона!
    Меня здесь нет - уехал на охоту,-
    Вскричал в сердцах наш господин-король
    И на коня вскочил, чтоб ехать в горы.
    Но всё же, по традиции, назначил
    Меня проводником для гостя.
    -Ты покажи ему обычность нашу,
    А если он ещё о чём-то спросит...
    -Я низко поклонюсь, как подобает
    И сразу отведу, куда он скажет...

    И вот уж третий час хожу я с гостем,
    Он наслаждается покоем за покоем -
    Так пышно всё украшено в дворце,
    Что птицы молкнут в том великолепьи.
    Но гость меня спросил вдруг о покое,
    Да, сам спросил, без помощи араба,
    О том покое, что хотят все видеть,
    Но, словно это тайна, тихо шепчут.

    -Мой друг! -К нему я живо обернулся-
    Ты не покажешь ли мне это чудо,
    Что все зовут у вас Священной Залой?
    О том давно слагали мне легенды
    И нищий странник, и купец богатый.
    От них я знаю, что в Священной Зале
    Раскроются глаза у тех, кто видит,
    А уши тех, кто слышит солнца ш¸пот,
    Наполнятся великим гулом жизни,
    Который их отправит в дальний путь.

    Да, он был прав. Таинственная Зала
    На протяженьи трёх тысячелетий
    Хранилась возле замка, в дивном парке.
    Недалеко, лишь надо сад пройти
    И медленно вступить в ворота,
    Для красоты окованные ветром.
    Здесь стражи нет. Зачем? Входи, кто хочет.
    Но странно всё же - редко кто входил.

    А те, кто так стремился в нашу Залу,
    Меня просили, чтоб туда проникнуть.
    Нет, с ними я не спорил - бесполезно.
    Ведь, если человек решил увидеть -
    Он всё равно добьётся своего,
    Пусть даже это будет тёмной ночью,
    Когда нещадно кровь чужая льётся
    Под пляску факелов и песни сабель.

    Сейчас пойдём, пока светла природа,
    И мир наполнен чудным ожиданьем.
    Пока спокойствие и величавость парка
    Ведут неспешно к цели многолетней.
    Остались позади, как истуканы,
    Носильщики, не знающие слова,
    И переводчик, знавший слишком много.
    К чему они теперь нам, если время
    Увидеть Залу, где душа и тело
    К священному навечно прикоснутся.

    Распахнуты огромные ворота -
    Нас ждали. Очевидно, всё готово.
    И тут же нам навстречу появились
    Два очень живописных провожатых:
    Один из них - весёлый шут-разбойник
    В большой цветастой шапке с бубенцами,
    Другой - как смерть торжественный дворецкий,
    Со взглядом устремлённым в подсознанье.

    Привычен путь, привычно построенье.
    Дворецкий в чёрном фраке стал в начале,
    За ним, как жизнь крикливо извиваясь,
    Вскочил с трубой помятой пересмешник.
    А дальше я. Спокойно заявляю,
    Что должен гость последовать примеру,
    И самурай, отбросив свою гордость,
    Становится последним. Я скучаю.

    Пора идти. И сделав лишь три шага,
    Мы вышли в зал, невиданный доселе:
    Он так велик, что кажется невольно -
    Весь наш дворец войдёт под эти своды.
    Нет, здесь не видно пышных украшений -
    Похоже, в камне скромность воплотилась.
    А время-разрушитель постаралось
    Осыпать стены паутиной трещин.
    Но пол незыблем и отполирован
    Невидимым слугой и мною.

    Да, зал огромен. Где его пределы?
    Там, где-то впереди. Темно и тихо.
    Мы медленно бредём по вечным плитам,
    Молчим - убогость слов мешает думать.
    И лишь один вопрос меня терзает -
    Когда проснётся пониманье гостя?
    И сможет ли он догадаться скоро,
    Что далеко пока до нашей цели?

    Ещё немного, вот и озаренье!
    Я обернулся - самурай смеётся.
    Конечно, разве может эта зала
    Сравниться с той, что мы зовём Священной.
    Хотя, признаться надо - много мудрых
    Нас покидали, не узнав всей правды.
    И свято верили, что прикоснулись к тайне,
    И разносили весть об этом миру.

    Стремительнее горного потока
    Летело время - вечность иль мгновенье?
    И вдруг забрезжил свет ещё неясный,
    Окреп, наполнив залу постепенно.
    Мы приближались, и настолько быстро,
    Что появился край моей Вселенной.
    Загадочная дверца перед нами -
    Простое дерево, кольцо, тугие петли.
    Не понимаю - где в ней скрыта тайна?
    Но гостю видится во всём загадка.

    Путь завершён, и мы остановились.
    Поводыри теперь нам не нужны -
    Они отходят в сторону, садятся
    За стол, накрытый, как на семерых.
    Им пировать, а нам стоять у входа -
    Таков обычай, я к нему привык.
    Проходит час, а может быть столетье -
    Я не устал, но гость нетерпелив.

    Он теребит меня своим вопросом:
    "Чего нам ждать, ведь мы уже так близко?"
    "Не беспокойтесь, - говорю я тихо
    И головой киваю в неизвестность, -
    Нам надо разрешенье получить
    От тех, кто обитает в этой Зале
    И тех, кто нас к Священному приводит.
    Терпение храните. Время - мусор".

    Песок минут мне сыплется в ладони,
    Роняю щедро и ничуть не жаль.
    Шут и дворецкий быстро поедают
    Свои запасы, словно голодали,
    По меньшей мере, лет пятнадцать-двадцать.
    Но это ведь не правда, точно помню -
    И в прошлый раз, и в позапрошлый, дальше -
    Поводыри с подобным рвеньем, жадно
    Вершили пир свой бесконечно-скорый,
    А я стоял всё так же - перед гостем.

    Мы ждём ответа. Самурай задумчив,
    Недвижно смотрит сквозь меня на дверцу.
    Спина давно горит от тяжких взоров,
    Но я пока не чую жажды смерти.
    Когда же он решится? Неужели,
    Он отличается от всех пришельцев?
    О, нет! И слава Богу! Что ж, пора нам
    Повеселиться и опередить событья!

    Назад я обернулся и промолвил:
    "Здесь долго ждать и, если вы не против,
    То предложить могу вам развлеченье,
    Которое развеет вашу скуку".
    И с этими словами вынул саблю,
    Два взмаха, чтобы показать туземцу-
    Сестрою смерти я, увы, владею.
    Затем, ещё почтительней добавил:

    -Надеюсь, вам доставит наслажденье
    Игра, которую все любят страстно,
    Хоть победителей в ней не бывает,-
    И стал я так серьёзен, что улыбку
    Из гостя выжал, но невозмутимо
    Застыл, клинок потрёпанный сжимая.
    -Ну, что же, поединок - лучший отдых
    Для чёрных мыслей, помутивших разум,-
    Достал он тоже меч свой самурайский
    И память боя освежил разминкой.

    А завершив предвестие убийства,
    Он, словно что-то вспомнил, усмехнулся:
    -Но должен я предупредить заранье -
    В стране восточной, там где солнце всходит,
    Меня считали воином отменным
    И редко оставался жив соперник,
    Который в этом долго сомневался.
    Тебе ж, юнец отважный, дам я фору.

    Он тайное оружие откинул.
    Оружие, что глазу незаметно,
    Но может быть использовано подло
    В пылу сражения своим владельцем.
    Теперь я с самураем, как на равных.
    И знаю - нож, упрятанный в одежде,
    Острейшим жалом не проткнет мне спину,
    Когда победу одержу над гостем.

    Всё было, как и прежде - очень быстро.
    Два-три удара, выпад и увёртка.
    Тут меч его стремительно рванулся
    В моё лицо. Я бешенным приёмом
    Привычно встретил сталь и, словно цепью,
    Я обернул вокруг клинок послушный,-
    Невидимой воронкой вынул разом
    Оружье гостя из его ладоней.
    Затем отбросил меч с такою силой,
    Что в воздухе он пел безумно долго.

    Никто не мог противиться потоку,
    Который создавал я мимоходом,
    Используя обшарпанную саблю
    И небольшой запас воображенья.
    Никто. И даже парень тот...Геракл.
    Обиделся, наверное, и вышел
    Не говоря ни слова от смущенья.
    С тех пор он здесь уже не появлялся...

    Меч улетел на девять сотен футов
    И зазвенел на гладких плитах пола.
    Шут и дворецкий мигом оторвались
    От трапезы уныло-бесконечной
    И крикнули, победу одобряя,
    Потом в обжорство снова погрузились.
    Гость успокоен - в щёлках глаз пропала
    Привычка продвижения сквозь трупы.

    И снова тягость мыслей ожиданья.
    Сейчас заря иль, может, ночь в разгаре?
    Который день, неделя, год, столетье?
    Не помню, знать не знаю, безразлично.
    Стоим у входа, время забывая -
    Прозренье самурая затерялось
    И не идёт к хозяину упорно.
    Глотатели, которых ждём мы ( как бы ),
    Уже обеспокоены, я вижу.
    Действительно, всё слишком затянулось.

    Нам разрешенья не дают. Досадно.
    Ну, сколько можно?! Гость какой-то странный!
    Где мудрость потерял он - непонятно,
    Но ведаю, где обронил он смелость.
    Тяжёлый случай и... Неужто, Боже!
    Огонь небесный вдруг наполнил тело,-
    Я знаю, что свершилось озаренье,
    И долг мой отдан для спасенья духа.

    Смотрю на самурая - повзрослел он,
    И как-то сразу постарел, похоже.
    Гость улыбнулся, взял свои железки
    И, шаркая ногами, удалился.
    Ни слова не сказал - я ж догадался,
    Что и в него Священной Залы мысли
    Проникли, и тогда он правду понял,
    Святую правду - Зал никто не видел.

    И ни один, стоявший перед дверью,
    Не получил входного разрешенья,
    Хотя - закон природы - всякий странник
    Упорно лгал о достиженьи цели
    И не боялся стрел опроверженья,
    Ведь истина была лишь мне известна
    И тем двоим. А разве кто признает,
    Что недостоин оказался? Нет, конечно.
    Вот и летит молвы бессмертный ветер,
    Пыль святости по свету раздувая.

    А я достал бумагу и чернила,
    Перо потолще, чтоб сломать не сразу.
    Потом направился к заветной дверце,
    Рука кольцо привычно ухватила
    И дверь Священной Залы отворилась
    Легко, свободно, совершенно тихо.
    Вошёл туда, ни капли не смущаясь,
    Спокойствие, как прежде сохраняя.

    И оказался в комнате пустынной
    С окном, распахнутым на сад и небо.
    В углу - кровать, а рядом, ближе к свету -
    Огромный стол, заваленный листами,
    И кресло. Здесь живу я, отдыхаю,
    Пишу стихи и ожидаю гостя.
    Здесь всё моё - и комната, и небо.
    И разрешенья ждали моего же.
    Но снова нет его. Перо макаю
    И вывожу привычно на бумаге:
    "Прошло пять лет, и в наше королевство..."

© 1992 Алексей Нагель
PUBLISHED by OSTROVOK